ГЛАВА ТРЕТЬЯ БЛИЖНЕВОСТОЧНЫЙ
КРИЗИС (1875—1877 гг.)
Уверенности, что такая комбинация удастся, у Бисмарка не было.
Все же он осторожно нащупывал почву — слишком уж соблазнительная открывалась
перспектива.
Швейниц подробно
изложил Горчакову первую часть ответа Бисмарка. «Мы ждали от вас больших вещей,
— разочарованно ответил русский канцлер, — а вы привезли нам только то, что мы
и так знаем давно». В дальнейшем разговоре Швейниц прямо намекнул на то, что
русская гарантия Эльзаса и Лотарингии, зафиксированная в договоре, могла бы
коренным образом изменить позицию Германии. Но Горчаков решительно отклонил
такое соглашение. «Это принесло бы вам мало пользы, — заявил он. — В наше время
договоры имеют очень малую ценность». «Однако вы сами только что выражали
сожаление, что мы не связаны с вами никаким договором», — ядовито отпарировал
Швейниц. Русское правительство не соглашалось выдать Францию на произвол
Германии: в этом случае преобладание Германии в Европе стало бы нетерпимым и
опасным для России.
В приведенных
дипломатических переговорах нагляднее, чем где-либо, наметилась та расстановка
сил, которая постепенно стала определяться в результате франко-прусской войны:
Россия и Франция, с одной стороны, Германия и Австро-Венгрия — с другой. В 1876 г. обе эти группировки еще не нашли своего оформления в каких-либо договорах, однако они уже
достаточно отчетливо маячили на международном горизонте.
Миссия барона Мюнха
В результате запроса,
сделанного царем через посредство Вердера, русское правительство сделало важные
и неприятные для себя выводы. Оно убедилось, что воевать с Австрией — значит
рисковать войной с Германией. Следовательно, ссориться с Австрией было опасно и
воевать с Турцией можно не иначе, как предварительно обеспечив себе австрийский
нейтралитет, поскольку тыл русской армии на балканском театре военных действий
и ее коммуникации Австро-Венгрия имела возможность держать под ударом своей
армии. Цена австро-венгерского нейтралитета в Рейхштадте была только намечена.
Надлежало ее уточнить.
Австро-русское
соглашение представлялось желательным и для Австрии. Дело в том, что
австро-венгерское правительство через специального уполномоченного барона Мюнха
задало Бисмарку почти тот же самый вопрос, какой царь поставил перед ним через
Вердера. Мюнх указал Бисмарку на крайнюю опасность, которую, по мнению его
правительства, будет представлять оккупация Болгарии русскими войсками. Канцлер
отвечал, что никакой особой опасности он в этом не усматривает и советует в
таком случае Австрии оккупировать Боснию. Если же Австрия захочет
противодействовать России, она может договориться с Англией. Бисмарк дал
понять, что в таком деле Австрии нечего рассчитывать на Германию. Хотя Бисмарк
и не желал допустить разгрома Австро-Венгрии Россией, он вовсе не склонен был и
воевать против России за балканские интересы Австро-Венгрии. С другой стороны,
стараясь предотвратить австро-русскую войну, канцлер отнюдь не собирался мешать
России начать войну против Турции. Напротив, Бисмарк по-прежнему считал
полезным эту войну разжечь.
Русский ультиматум
Новый «повелитель
правоверных», известный впоследствии как «кровавый султан», прославившийся
массовой резней армян, был человек жестокий и трусливый, вместе с тем очень
хитрый и изворотливый. Дипломат он был неплохой: никто лучше него не умел
играть на соперничестве великих держав. Турция была охвачена приступом
национализма и мусульманского фанатизма.
|
