ГЛАВА ПЕРВАЯ     ПОСЛЕ ФРАНКФУРТСКОГО МИРА (1871—1875 гг.)

Французское правительство хорошо сознавало трудности, связанные с подысканием союзника для почти безоружной Франции, но надежды на успех не теряло. «Мы знаем, — писал Ж. Фавр, министр иностранных дел в правительстве Тьера, — насколько интимны отношения, связывающие петербургский и берлинский дворы. Не подвергая себя риску несомненной неудачи, мы не можем сегодня требовать от России какой-либо услуги, могущей привести к серьезному охлаждению отношений между обоими правительствами. Но семя будущего конфликта несомненно имеется.  Чрезмерное развитие прусского могущества рано или поздно заставит его вспыхнуть, ибо новая Германская империя больше не может расширяться, не угрожая безопасности России».

С тревогой наблюдал германский канцлер, как разбитая Франция восстанавливает свои силы. Ему казалось, что это происходит слишком быстро. В правящих кругах Берлина возникая вопрос: не предотвратить ли возрождение Франции новым нападением? Для дипломатических приемов германской дипломатии весьма характерна линия, усвоенная ее руководителем: не сделав ни одной попытки смягчить франко-германские противоречия, Бисмарк сразу принялся за дрессировку побежденной Франции методом нажима и угроз. В апреле — мае 1872 г. между Францией и Германией шли переговоры о способах досрочной уплаты еще остававшихся не выплаченными 3 млрд. контрибуции. Тьер рассчитывал добиться за это досрочной эвакуации оккупационных германских войск с французской территории. В принципе Бисмарк на это соглашался: он торопился скорей получить деньги. Но предложенный Тье-ром способ погашения долга не удовлетворял германское правительство. Торгуясь с французами по этому вопросу, германская дипломатия одновременно стремилась затормозить восстановление вооруженных сил разбитого соседа.

Чтобы добиться своего, Бисмарк не скупился на грубости в адрес Франции. Вскоре он стал на путь прямых угроз. На политическом горизонте появился призрак новой войны. В мае 1872 г. Бисмарк сообщил германскому послу в Париже, что у кайзера нет недостатка в советчиках, которые рекомендуют незамедлительно напасть на Францию. Германия, продолжал канцлер, вот уже два месяца, как завершила военные приготовления, которые позволяют ей последовать этим советам... Подобными угрозами германская дипломатия стремилась держать безоружную Францию в состоянии изоляции и покорности.

Соглашение трех  императоров

Бисмарк   больше всего заботился о том, чтобы   Франция   не   смогла   найти   себе союзников. Он старался привлечь на сторону Германской империи возможных друзей Франции. Таким образом канцлер рассчитывал держать ее в состоянии политической изоляции. По меткому выражению русского дипломата графа Петра Шувалова, Бисмарка преследовал «кошмар коалиций».

Этот кошмар не случайно нарушал покой германского канцлера. Международное положение начала 70-х годов давало ему достаточно оснований опасаться сближения Франции с Австрией и Россией.

Самим фактом своего существования Германская империя с военной машиной прусского милитаризма, уже сумевшей показать Европе свою силу, представляла угрозу для всех своих соседей. Естественно, что это должно было содействовать их сплочению перед лицом общей опасности.