ГЛАВА ПЕРВАЯ ПОСЛЕ
ФРАНКФУРТСКОГО МИРА (1871—1875 гг.)
на полуострове будет все-таки нарушено.
Что касается Бисмарка,
то главной его целью в дни свидания трех императоров оставалась изоляция
Франции. Однако как раз это менее всего входило в намерения русского
правительства. Вокруг французского вопроса и завязался в Берлине
дипломатический поединок двух канцлеров.
Во франко-прусской
войне 1870 г. Россия соблюдала по отношению к Германии благожелательный
нейтралитет. Но после войны дальнейшее ослабление разбитой Франции
представлялось для России невыгодным. Франко-германский антагонизм существенно
усиливал позиции царской России. Установление полной гегемонии Германии в
Западной Европе таило в себе для России огромную опасность. Объективная
обстановка рождала франко-русскую солидарность. Поэтому в дни дипломатических
собеседований в Берлине Горчаков сделал все, чтобы притупить антифранцузское
острие, которое германский канцлер стремился придать берлинскому свиданию. С
этой целью Горчаков встретился с французским послом в Берлине Гонто-Бироном. Он
дал ему понять, что Россия не станет поддерживать Германию против Франции, если
немцы вздумают мешать французам восстанавливать свою армию. «Я вам это уже
говорил и рад это повторить, — заявил Горчаков, — нам необходима сильная
Франция».
Гонто-Бирон сделал
правильный вывод из этой беседы. Он сообщил в Париж, что Бисмарк не получил от
берлинской встречи того, чего хотел.
Однако независимая
линия, проводимая русской дипломатией в отношении к Франции, вовсе не означала,
что в Петербурге совсем не дорожили поддержанием русско-германской дружбы. Эта
дружба закрепляла порабощение Польши и развязывала руки для борьбы против
Англии. В начале 1873 г. по инициативе русского фельдмаршала графа Берга,
наместника Царства Польского, возник проект заключения формальной военной
конвенции России с Германией. Договор обеих держав о взаимной военной помощи
должен был иметь оборонительный характер. Бисмарк одобрил мысль фельдмаршала.
Однако он многозначительно подчеркнул, что военная конвенция «не будет иметь
силы, если к ней не примкнет Австрия».
В начале мая 1873 г. Вильгельм I приехал с визитом в Петербург. Его сопровождали Бисмарк и Мольтке. Там
и была подписана русско-германская военная конвенция. «Если какая-либо
европейская держава, — гласила ст. 1 этой конвенции, —напала бы на одну из двух
империй, то последняя в возможно кратчайший срок получит помощь в виде армии из
двухсот тысяч человек боеспособного войска». Подписали конвенцию два генерала —
Мольтке и Берг. В тот же день, 6 мая, она была ратифицирована обоими монархами.
В июне того же года
Александр II в сопровождении Горчакова отправился в Вену. То был
первый визит русского царя в австрийскую столицу после Парижского конгресса.
Вследствие этого поездка приобретала демонстративное политическое значение:
Россия как бы заявляла о забвении той «неблагодарности», которой Австрия
«удивила мир» во время Крымской войны.
Царь и Горчаков
попытались склонить австрийских правителей примкнуть к русско-германской
конвенции. Но те отказались. По их мнению, это могло вовлечь Австрию в войну
против Англии. Вместо военной конвенции австрийцы предложили России иное
соглашение. Оно и было подписано 6 июня 1873 г. в Шенбрунне, под Веной.
|
