ГЛАВА ПЕРВАЯ ПОСЛЕ
ФРАНКФУРТСКОГО МИРА (1871—1875 гг.)
Бисмарк и его кайзер,
однако, нашли, что намек царя следует использовать. По мнению канцлера, приезд
царя в Берлин может «обескуражить» те элементы, которые «угрожают миру». Он
разумел Францию и ее друзей в различных странах.
В сентябре 1872 г. в Берлине состоялось свидание трех императоров. Само по себе оно имело демонстративное
значение. Бисмарк иронически повествовал об этом английскому послу лорду Одо
Расселу: «Впервые в истории три императора сели вместе обедать в интересах
мира... Я хотел бы, чтобы они образовали дружную группу вроде трех граций
Кановы... Я желал бы, чтобы они стояли молчаливо и позволяли восхищаться собой.
Но я решил не давать им говорить. И этого я добился, как это ни было трудно,
так как все трое воображают себя более значительными государственными людьми,
чем они являются на самом деле».
Зато во время этой
встречи монархов между сопровождавшими их министрами происходили оживленные
переговоры. Примечательно, что министры почти не обсуждали политических
вопросов втроем, чаще беседы велись между ними по двое, с глазу на глаз, и эта
деталь подчеркивала недоверие, с самого начала разъедавшее вновь созданную
дипломатическую комбинацию.
Вся деятельность
дипломатии протекала в те годы под свежим впечатлением Парижской коммуны и
страха перед возможностью ее повторения. Не удивительно, что министры подробно
обсуждали «опасность», которую представлял Интернационал для существующего
общества. Говорили и о мерах борьбы против него. Больше всех уделял этому
внимание австро-венгерский министр. Особенно много беседовал он с Горчаковым —
русским канцлером и министром иностранных дел. Горчаков постарался
использовать берлинскую встречу, чтобы оторвать Австрию от Англии и
обезопасить западную границу России на случай англо-русского столкновения.
Свидание трех
императоров почти совпало с началом англорусского конфликта из-за Хивы.
Континентальным союзником Англии против России в это время могла быть только
Австро-Венгрия: Франция была разбита Германией и слишком слаба, Германия искала
благоволения России. Сближение с Австрией представлялось для России весьма
заманчивым, поскольку лишало Англию единственного возможного союзника.
В свою очередь Андраши
добивался от Горчакова некоторых гарантий на Балканах. Он доказывал, что
великосербское движение противоречит интересам Австро-Венгрии, что часть
подданных империи принадлежит к той же сербской нации и могла бы в результате
этого движения проникнуться освободительными стремлениями. Горчаков заверил
Андраши, что Россия и не думает поддерживать великосербскую пропаганду. Русское
правительство, говорил Горчаков, вполне удовлетворено status
quo на Балканском полуострове.
Между обоими министрами
была достигнута устная договоренность. Они условились, что Россия и
Австро-Венгрия будут придерживаться сохранения status
quo на Балканах и принципа «невмешательства» в балканские
дела в случае, если помимо их воли status quo
|
