ГЛАВА ПЕРВАЯ     ПОСЛЕ ФРАНКФУРТСКОГО МИРА (1871—1875 гг.)

   Во-первых,   русское   правительство   было весьма заинтересовано в его делах. Во-вторых, Ближний Восток в те времена еще мало интересовал Германию: ее экономическое проникновение в эту область только что начиналось. А Бисмарк всегда старался подарить  своим друзьям  то, что  ему самому не принадлежало...

Купить поддержку России против Франции (или хотя бы безразличие к ее участи) в обмен за германскую поддержку на Ближнем Востоке — такую идею не раз высказывал Бисмарк еще в предыдущие годы. Во время визита в Петербург в 1873 г. он намекал на это Горчакову: «единственным средством для Пруссии проявить свою благодарность» за услуги, оказанные ей царским правительством во время франко-прусской войны, — говорил Бисмарк, — «является предоставление в распоряжение России всего того влияния, каким Пруссия обладает на Востоке».

В начале февраля 1875 г. Бисмарк направил в Петербург со специальной миссией одного из своих дипломатов, Радовица, который пользовался особым доверием канцлера. Предлогом была болезнь германского посла. Почему-то вместо поверенного в делах из числа советников посольства заменить посла должен был специально присланный чиновник. Вся фальшь этого предлога стала очевидной, когда посол совсем некстати поправился. Он должен был пережидать в Германии, пока Радовиц не закончит в Петербурге выполнение возложенного на него поручения.

История миссии Радовица весьма характерна как образец дипломатического зондирования. Первые беседы Радовица в Петербурге отличались большой туманностью. Посланец Бисмарка лишь осторожно нащупывал почву. Горчакову Радовиц заявил, что цель его приезда — «еще более выявить теплую дружбу наших дворов». Царю он сказал, что его задача — установить путем обмена мнениями единство политической линии России и Германии.

Царь выразил радость по поводу согласия, существующего между тремя императорскими дворами, и заявил о своем намерении поддерживать status quo на Востоке.  Кому   достанется Константинополь в случае распада Турции? — говорил он. Кто будет тогда держать в узде те народы, которые живут сейчас под властью Порты? — спросил он также. Александр  определенно заявил, что он предпочел бы сохранить в Турции существующее   положение.   Радовиц   понял,   что   обстановка   для серьезной сделки не  благоприятна.  Он  ограничился  общими фразами о политическом сотрудничестве, одновременно и многозначительными и туманными.

В последующие дни немецкий дипломат принялся за урегулирование со Стремоуховым, директором Азиатского департамента  российского  министерства  иностранных  дел,  второстепенных балканских вопросов. Это и являлось его официальной задачей во время пребывания в Петербурге. После инцидента с французским епископом Бисмарк стал чинить России мелкие неприятности   по   балканским делам, — для   крупных   козней пока не представлялось случая. Теперь Радовиц должен был уладить эти вопросы к обоюдному удовлетворению. Доверенный Бисмарка заявил своему русскому собеседнику, что всем германским консульским агентам на Ближнем Востоке предполагается направить циркуляр, в котором будет сказано, что первейшая их обязанность заключается в том, чтобы на месте своего пребывания   «констатировать   то   полнейшее  согласие, которое существует между Петербургом и Берлином». В ответ Радовицу  было   обещано  провести   аналогичное   мероприятие также и с русской стороны.