ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ РУССКО-ТУРЕЦКАЯ
ВОЙНА (1877—1878 гг.) И БЕРЛИНСКИЙ КОНГРЕСС (1878 г.)
20 июня из-за разногласий по поводу статуса Восточной
Румелии и судеб Варны и Софийского санджака Дизраэли даже заказал себе
экстренный поезд, угрожая покинуть конгресс. В конце концов при посредничестве
Бисмарка спорные вопросы были улажены: англичане согласились на передачу Варны
и Софийского санджака Болгарии; русские в свою очередь уступили, дав согласие
на предоставление султану права держать свои войска в Восточной Румелии. Срок
русской оккупации Болгарии был установлен в 9 месяцев, но за Россией осталась
миссия организовать правительственную власть в Болгарском княжестве — правда,
при участии консулов других великих держав.
Вопрос об оккупации
Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией прошел на конгрессе более или менее
гладко. Англия и Германия поддерживали Австрию, а Россия не могла отступить от
обязательств, принятых еще по Будапештской конвенции 1877 г. Турция возражала, но ее голос не был принят во внимание. Очень раздражена была Италия,
желавшая получить себе «компенсаций» за усиление Австро-Венгрии. «На каком
основании итальянцы требуют себе приращения территории? Разве они опять
проиграли сражение?» — иронически заметил один русский дипломат: он намекал на
территориальные приобретения Италии, полученные после войны 1866 г., невзирая на сокрушительное поражение при Кустоцце. Немцы и австрийцы предлагали Италии взять
Тунис; впрочем, одновременно Бисмарк предлагал его также и французам...
Русские территориальные
приобретения в Азии опять едва не привели к кризису конгресса. Солсбери и
Биконсфильд утверждали, будто по соглашению от 30 мая они не давали России
своей санкции на присоединение Батума, а согласились лишь на его оккупацию. В
обмен за уступку в этом вопросе они требовали согласия России на английское
толкование статуса проливов, стараясь добиться для английского флота доступа в
Черное море. Солсбери объявил, что принцип закрытия проливов, установленный
конвенциями 1841, 1856 и 1871 тг., носит характер обязательства держав перед
султаном. Следовательно, это обязательство отпадает, в случае если сам султан
пригласит в проливы тот или иной флот. Со стороны русской делегации такое
толкование встретило решительный отпор. Шувалов выступил с декларацией, в
которой заявил, что обязательство о закрытии проливов державы приняли не только
перед султаном, но и друг перед другом. Кончилась эта полемика тем, что Батум
был все же отдан России при условии, впрочем, объявления его свободным портом.
Россия получила также Каре и Ардаган. Баязет оставили за Турцией. Наконец,
конгресс оставил в силе постановление Саи-Стефанского договора о Бессарабии,
Добрудже, о независимости Черногории, Сербии и Румынии. Было постановлено, что
Парижский трактат и Лондонский договор 1871 г. «сохраняют свою силу во всех тех постановлениях, которые не отменены или не изменены» теми или иными статьями
Берлинского трактата. Это означало сохранение установленного режима проливов.
Оба односторонних заявления, сделанных по этому поводу, — русское и
английское — констатировали, однако, разногласия в толковании существующих
договоров.
13 июля конгресс
закончил свою работу подписанием Берлинского трактата, изменившего
Саи-Стефанский договор. Россия была лишена значительной части плодов своей
победы. Но и национальные интересы балканских народов грубо попирались в угоду
политическим и стратегическим соображениям Англии и Австро-Венгрии. Болгарский
народ конгресс лишил единства, которое обеспечивал ему Сан-Стефанский
договор. Для Боснии и Герцеговины турецкое владычество конгресс заменил
австро-венгерским. Против новых хозяев вспыхнуло восстание, которое было
жестоко подавлено. «Защитники» Турции — Англия и Австрия — без выстрела
захватили: первая — Кипр, вторая — Боснию и Герцеговину. Таким образом,
существо Берлинского трактата сводилось к частичному разделу Турции.
«Грабят Турцию», — так характеризовал В. И. Ленин Берлинский конгресс.
|
